Церковь и биоэтика. Официальная позиция рпц по электронной идентификации

Нравственное сознание является частью общего сознания личности, оно есть чистое и самое глубокое отражение в человеке образа Божьего. Этика - учение об основных принципах нравственности и о нормах человеческой деятельности с точки зрения понятий о добре и зле. Биоэтика - междисциплинарная область исследований, возникшая вследствие воздействия научно-технического прогресса на медицину и здравоохранение и имеющая предметом ценностные, этические проблемы взаимоотношения врача и пациента, социальной политики в области здравоохранения, а также трансплантации органов, применение новых технологий, деторождения и др.

Профессор Б.Г. Юдин считает, что биоэтику следует понимать не только, как область знаний, но и как формирующийся социальный институт современного общества. В основу морали полагались различные начала: религиозная санкция, эгоизм, христианская мораль, утилитаризм, индивидуализм Ницше.

Медико-биологическую этику можно представить в виде 4-х основных моделей: модель Гиппократа, модель Парацельса, деонтологическая модель, и собственно медико-биологическая этика. Гиппократ писал: «Я направляю режим больных к их выгоде, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного…, не вручу никакой женщине абортивного пессария».

Если модель Гиппократа основана на завоевании доверия больного, то в модели Парацельса упор сделан на душевно-духовный контакт между больным и врачом. Парацельс учил: «Сила врача - в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освещаться естественным светом и опытностью; важнейшая основа лекарства - любовь». Деонтологическая модель - это совокупность должных правил, основанных на религиозно-нравственном сознании врача. Например, хирургическая деонтология Н.Н. Петрова включает такой частный случай «Золотого правила»: «Делай и советуй больному только такую операцию, на которую ты согласился бы при наличной обстановке для самого себя или для самого близкого тебе человека». Однако деонтологическую модель надо отличать от православной этики. В православном учении о нравственном долге нет того элемента гордости, который присутствует в практической протестантской деонтологии с её подчеркиванием собственного достоинства личности и долга человека перед самим собой. Собственно медико-биологическая этика основана на принципе уважения прав и достоинств человека.

Правильное видение поставленной проблемы открывается нам в Священном Писании, в творениях святых отцов и учителей Церкви, в трудах богословов, как прошлых веков, так и современных. Вопросы биоэтики были вопросами русской философии. Для нее характерно осознание ценности жизни, наполненной духовным смыслом. Этот духовный смысл жизни трактовался в этических размышлениях таких русских философов, как Н.Ф. Федоров, Ф.М. Достоевский, В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев, С.А. Булгаков, С.Л. Франк и др. Все они стремятся укоренить этику в ценностях православия. Этика составляла ядро русской религиозной философии.

Достижения науки в области медицины, развитие биомедицинских технологий, появившихся в современном мире, возможность пересечь черту дозволенного в воздействии на человеческий организм, когда человек, ставя себя на место Бога, пытается «улучшить» Его творение или бесцеремонно дерзает прервать зародившуюся жизнь, циничное отношение к браку, извращение половых взаимоотношений, которое практически «Узаконило» современное общество, - все это в значительной мере обострило биоэтическую проблему. Такая форма нравственного сознания, как долг, в своем метафизическом аспекте, предполагает исполнение каждым человеком определенной миссии по примеру Христа.

В своем нравственном аспекте долг предполагает уклонение от того, что противоречит естественному нравственному закону, голосу совести, что оскорбляет достоинство человека, наоборот должным признается то, что служит утверждению богоподобного достоинства человеческой личности, благу ближних и славе Божией. Ниже на рассмотрении конкретных вопросов биоэтики будет показано, что все проблемы связаны именно с желанием человека уклониться от этого долга в угоду своим эгоистическим страстным интересам.

В нравственном богословии долг называется важнейшей санкцией нравственного закона, но именно долг не исполняется при разрешении в современном обществе биоэтических проблем. Может возникнуть вопрос, почему в области биоэтических проблем мы должники и перед кем?

Во-первых, проблемы биоэтики касаются не одного человека, а как правило нескольких: отца и мать; мать, отца и зачатого ребенка; врача и пациента и т. д. Все они связаны между собой определенными отношениями, предполагающими исполнение материнского, супружеского или врачебного долга.

Во-вторых, можно говорить о долге в метафизическом аспекте, в том смысле, что все люди в долгу у Бога. Об этом писал Достоевский. Здесь уже идет речь о такой форме нравственного сознания, как обязанность. Сексуальные извращения современного общества более всего конфликтуют с такой формой нравственного сознания, как стыд. А угрызения совести, этой бесценной категории нравственного сознания, приводят к тяжелейшим психологическим последствиям при совершении страшного греха детоубийства, что будет показано в своем месте. Нравственное сознание предполагает ответственное отношение к происходящему. В метафизическом смысле каждый человек ответственен за вес то, что совершается в мире. Тем более эта ответственность должна иметь место там, где проявляется непосредственно действие человеческой личности и особенно, когда оно связано с появлением на свет другой личности, за которую распялся Христос.

Исполнение долга и обязанности, жизнь по совести, ответственное отношение к жизни в вопросах биоэтики, как нигде обостряет проблему воздаяния, этого непреложного онтологического принципа. Человек подвергается страшным мукам, которые начинаются уже здесь на земле, при попрании великого Божьего дара - жизни. Он же испытывает и нескончаемую радость, которая также имеет начало в земной жизни в случае достойного несения Креста Господня. Эта радость в детях, в чистоте совести, в отношении близких.

Развитие биомедицинских технологий значительно опередило осмысление духовно-нравственных и социальных последствий. Православная Церковь, освещая вопросы биоэтики в свете нравственного христианского сознания, исходит из основанных на Божественном Откровении представлений о жизни как бесценном даре Божьем, о неотъемлемой свободе и богоподобном достоинстве человеческой личности, то есть причастия Божеского естества.

1. «Тот, кто будет человеком, уже человек»

Так утверждал Тертулиан в первые века христианства, но ещё до Рождества Христова пророк Иеремия открывает нам тайну жизни в материнской утробе: «Прежде, нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя» ().

Проблема взаимоотношения богословия и технического прогресса решается не первое столетние. Но, наверное, именно в наше время она оказалась особенно острой. В свое время именно этот вопрос интересовал известного румынского богослова протопресвитера Димитрия Станилоаэ, памяти которого была посвящена прошедшая недавно в Румынии, в городе Яссы, конференция.

Среди выступавших был и Архиепископ Афинский и всея Эллады Христодул, очень тепло отозвавшийся о трудах о. Димитрия. По словам архиепископа, румынский клирик был «одним из самых замечательных богословов XX века».

В своем докладе «Жизнь это дар Божий. Богословие и биоэтика» Предстоятель Элладской Церкви коснулся вопроса клонирования. Взяв за основу мысль приснопамятного о. Димитрия о том, что «техника существует для человека, а не человек для техники», архиепископ Христодул поднял вопрос о христианском отношении к клонированию. Начиная эту тему, он сказал, что не исключает того, что «следующие поколения, если правильно будут следовать евангельскому благовестию, будут считать черными страницами истории не только тоталитарные режимы и ГУЛАГи, не только истребление наций и войны, но и массовые убийства тысяч (человеческих) зародышей на благо науки и техники».

Прежде чем говорить о клонировании, Архиепископ Христодул затронул проблему нравственного состояния родителей, которые «в секуляризованном и материалистическом обществе, развитом экономически и технически, но не духовно, смотрят на ребенка как на некую «обузу» и «лишние хлопоты» для своей эгоцентристкой и страстной жизни…». Он верно подметил, что «ребенок, воспитанный в такой среде, относится к родителям с таким же равнодушием», и привел пример, что «во Франции в августе этого года около 15 000 престарелых лишились жизни вследствие случившейся там жары, но, в сущности, эти человеческие существа были трагическими жертвами равнодушия своих детей».

«Человечество развивается в научном и техническом отношении, однако печальным является тот факт, что в нравственном и духовном плане оно не имеет такого прогресса. Для человека опасно, когда он приобретает большие возможности и не в состоянии контролировать их на основании нравственных вечных ценностей». Одной из таких ценностей является «уважение к жизни, с момента зачатия до исхода души».

«В настоящее время, – говорится в докладе, – в разных государствах обсуждается вопрос о том, позволительно ли т.н. «лечебное клонирование» с использованием эмбрионов?». Далее в докладе содержится ответ на тот вопрос: «Для нас, христиан, клонирование в лечебных целях является нравственно неприемлемым и недопустимым, так как им осуждается на смерть эмбрион, то есть человек в процессе развития, для несомненной пользы фирм и сомнительной пользы их взрослых ближних. Мы, как Церковь, как православные богословы, а также как и люди, уважающие и любящие Бога и ближнего, никогда не примем правило, согласно которому цель оправдывает средства, особенно когда этим средством является сама уникальная человеческая жизнь!»

Архиепископ Христодул говорит, что некоторые защитники лечебного клонирования, в собственных целях, называют эмбрион, на ранних стадиях его развития, – «проэмбрионом» (early embryo). Такой термин с научной точки зрения ошибочен, и призван, прежде всего, успокоить и усыпить совесть людей, совершающих убийство. «Сторонники лечебного клонирования думают, что когда называют эмбрион другим именем, то этим они избегают критических и фундаментальных антропологических и этических вопросов, как то: имеет ли человек право убивать эмбрион на любой стадии его развития».

По словам Предстоятеля Элладской Церкви, «истинным и приемлемым для каждого честного и искреннего ученого является то, что человеческий эмбрион имеет свою личность и уникальность и, следовательно, каждый человек должен относиться к нему с должным уважением и почтением». Здесь докладчик приводит слова православного ученого, специалиста по биоэтике американца Германа Энджерхальта: «…если кто-нибудь отрицает человеческое достоинство и человеческие права за эмбрионом под предлогом того, что он не имеет активного сознания, то тогда он вынужден отрицать все это и за тем человеком, который спит или находится в коме. Если отрицать человеческое достоинство за эмбрионом, то надо отрицать его и за маленьким ребенком» (H. Engerhaldt " The foundations of Bioethics", New York, Oxford University Presss, 1986; Practical ethics, Cambridge University Press, Cambridge, 1993).

Обращаясь к истории, Архиепископ Христодул говорит, что «в древнем Риме дети и женщины считались «res» – вещью. Однако приходит Иисус Христос и уравнивает женщину с мужчиной, и завещает, чтобы один супруг отдавал другому всю свою любовь и все свое существование. И о детях Господь наш сказал, что если взрослые не изменятся и не станут как дети, то не войдут в Царство Божие (Матф. 18, 3), а также потребовал от своих учеников, чтобы они не препятствовали детям приходить к Нему, так как «их есть Царствие Небесное» (Матф. 19, 13-15). Итак, следовательно, Господь любит и зародыши (эмбрионы), и новорожденных, которые, преуспевая в мудрости и в возрасте, развиваются и становятся детьми. Поэтому так строги и священные каноны против абортов. Именно поэтому наша Церковь не может допустить возможности убийства человеческих эмбрионов для любой цели, как воспроизведения, так и лечения».

Предстоятель Элладской Церкви выражает удовлетворение тем, что в современном мире против клонирования выступают не только православные христиане, но и католики, протестанты, а также ученые, врачи, биологи, генетики и биотехники, наряду с философами, социологами и педагогами. Человечество противостоит опасности превратиться в общество «по разведению людей». В качестве характерного примера приводится исследователь Ян Вильмут, который стал известен благодаря клонированию овцы Долли. Этот исследователь, исходя из своего печального опыта, сегодня выступает против клонирования с целью воспроизведения, хотя и остается сторонником т.н. лечебного клонирования, «которое для нас этически является тем же, поскольку ему предшествует убийство эмбрионов».

Само клонирование обслуживает интересы взрослых людей, которые хотят им воспользоваться, и полностью игнорирует права зародышей и будущих детей. Докладчик делится своими размышлениями по поводу искусственного осеменения: «Если при искусственном оплодотворении разрешается брать сперматозоиды стороннего донора, а не отца, тогда будущий ребенок будет чужим для своего отца. Когда ребенок узнает об этом, то подвергнется психологической травме и не исключено, что он захочет узнать настоящего отца и удалиться из, до сих пор, привычной ему семейной среды. Тем более, что если приёмный отец не будет иметь кровного единства со своим ребенком, в любой момент донор может появиться в благополучной жизни ребенка и испортить ему её. В качестве контрдовода говорят о секретности и анонимности донора и получателя… Однако никто полностью не может гарантировать того, что тайное не станет явным …

Также, если такая практика распространится, нельзя исключать и того, что многие дети могут засомневаться в своих родителях и добиваться проверки ДНК и других методов, чтобы удостовериться настоящие они или приемные? … Те же или похожие проблемы могут возникнуть и относительно чужой для конкретной пары яйцеклетки женщины-донора. То же самое действительно и относительно женщины, которая девять месяцев вынашивает оплодотворенную яйцеклетку, принадлежит ли она конкретным родителям, или родителям, которые «усыновили» эмбрион «неизвестных» родителей. Представьте себе случай с ребенком, в которого один мужчина является донором сперматозоида, другая женщина – донор яйцеклетки, и совершенно другие родители, которые это, в конце концов, примут и другая «мать», которая будет его вынашивать в утробе девять месяцев. Другой пример. Мать-одиночка, т.е. женщина, которая обзаводится ребенком не вследствие связи с мужчиной, но вследствие внедрения оплодотворенной яйцеклетки в ее утробу. Ребенок будет расти с матерью, имеющей психологические особенности, к тому же без отца. Другой пример. Мать-старушка, т.е. женщина, которая решила, скажем, в свои 60 лет родить ребенка, в возрасте, когда она сама не может физиологически родить … Ребенок, который родится, будет расти в ненормальной семье, он не сможет играть со своей матерью. Такой ребенок просто заполнит ее эгоистическую жизнь, он станет невольной жертвой ее эгоизма. Другой пример. Ребенком могут обзавестись гомосексуалисты, которые сожительствуют между собой. Ребенок будет расти в ненормальной «семейной» среде … Последний пример. Мать не хочет девять месяцев носить в себе своего ребенка – чтобы не потерять фигуры или чтобы не переносить муки деторождения – и «дает» его другой женщине за деньги. Тогда могут возникнуть эмоциональные, социальные, экономические и юридические проблемы. Как видно, во всех вышеприведенных случаях, господствует эгоизм и благополучие родителей, при положительной снисходительности к ним государства. Единственной жертвой является ребенок, то есть та человеческая личность, которая должна бы пользоваться неограниченным уважением и глубокой нашей любовью, и которая не имеет возможности противостать желаниям взрослых и сильных... Генетика развилась настолько, что все ей возможно, но не все полезно для человека, как говорит апостол Павел (1 Кор. 6, 12)», – делает вывод архиепископ Христодул.

Также глава Элладской Церкви отметил, что Священным Синодом Элладской Церкви учреждена Особая Комиссия по Биоэтике, которая действует очень эффективно, постоянно сотрудничая по вопросам биоэтики как с церковными структурами мира, так и с университетами Греции, России и Австралии. В докладе также было указано, что проблема биоэтики в последние годы стала предметом многих научных исследований на богословских и медицинских факультетах в Греции.

Заканчивая свое выступление, Архиепископ Христодул особо остановился на роли богословия в решении таких злободневных проблем. Он привел слова о. Димитрия Станилоаэ: «Задача богословия – наполнить все сферы деятельности, среди которых находятся наука и техника, полным пониманием определенных фундаментальных истин … Роль богословия в наше время заключается в том, чтобы дать людям высший свет для всех проявлений их жизни, некое окончательное решение, твердое убеждение, что их деятельность на самом деле имеет существенный смысл. Целью богословия является побуждение людей для единодушного участия во всех видах их деятельности, с убеждением, что они трудятся над исполнением плана Божия, который призывает всю полноту творения к конечной его цели. Богословие будущего дня должно быть открытым общей исторической и мирской реальности, однако оно должно быть вместе с тем и духовным. Оно должно помочь всем христианам стяжать некую новую духовность, духовность, которая будет соответствовать всемирным масштабам науки и техники и всемирному человеческому обществу, духовность, которая уже начала появляться на наших глазах» (Д. Станилоаэ, «Богословие и Церковь», изд. Афины, стр. 218).

Содержание

Введение
1. Основные проблемы биоэтики
2. Вспомогательные репродуктивные технологии
3. Правовые проблемы репродуктивных технологий
4. Морально-этические проблемы биоэтики
Заключение
Список использованных источников

Введение

Институт рождаемости становится все более актуальным, и не только для нас, россиян, но и для многих зарубежных стран, где смертность превышает рождаемость и крайне остро стоит демографическая проблема. Как это ни страшно, но человеческое население развитых стран, в том числе России, вырождается. В нашей стране число смертей превышает число рождений уже более 10 лет, рождаемость не достигает даже уровня простого замещения поколений. Такая ситуация складывается по различным причинам. Это и материальное положение, и карьерный рост, и здоровье молодежи, и медицинские показатели, и отсутствие элементарной половой культуры, и, как это ни странно, - несовершенное законодательство, и иные факторы.

По медицинской статистке, более 20% всех супружеских пар не обладают естественной способностью к рождению детей. Ни для кого не секрет, что счастье рождения ребенка приходится не на каждую женщину, как, собственно, и не на каждого мужчину, и проблема бесплодия существовала всегда. Одна из каждых пяти супружеских пар не может иметь собственных детей. И подавляющее число разводов происходит не из-за пресловутого несходства характеров, супружеских измен, алкоголизма или наркомании одного из супругов, а именно из-за отсутствия в семье ребенка. Никакая пылкая любовь, взаимное уважение, стабильный доход, сходство интересов и вкусов не спасают. Родительские инстинкты берут свое, и бездетные браки распадаются значительно чаще, чем те, в которых есть дети.

1. Основные проблемы биоэтики

Медицинская этика (биоэтика) как научная дисциплина впитала в себя наработки, методики социологии, психологии, социальной психологии, профессиологии, религиоведения, юриспруденции, менеджмента, педагогики и множества других медицинских и немедицинских дисциплин, имея при этом свой собственный объект изучения - профессиональное поведение медицинских работников.

Биоэтика, как и медицинская этика, осталась наукой о законах, принципах и правилах регулирования профессионального поведения медицинского работника, которая в условиях новых медицинских технологий позволяет не только использовать достижения научно-технического прогресса на благо человека, но и предупреждать практикующего врача, ученого-медика о недопустимости нанесения вреда человеку, его потомству, окружающему нас миру.

В медицине существуют проблемы, которые выходят за рамки сугубо профессиональных интересов и приобретают социальное, государственное значение. Среди них особо следует выделить проблемы репродуктивной медицины, которые в значительной мере определяют демографическую ситуацию в целом и те «горячие» точки, которые находятся под пристальным вниманием общества.

В репродуктивной и перинатальной медицине особое место занимает проблема бесплодия. Медико-социальная значимость проблемы не вызывает сомнений, если принять во внимание, что в России из 140 млн. населения около 53% (74 млн.) составляют женщины. В активном детородном возрасте (от 20 до 29 лет) находятся приблизительно 37 млн., из них 5 млн. бесплодны. Мужской фактор в структуре бесплодия у супружеских пар составляет 50%.

До недавнего времени вопросы регуляции рождаемости решались чаще всего самой женщиной. Желанная беременность сохранялась и лелеялась, от нежеланной беременности предохранялись более или менее простыми методами контрацепции. Бесплодие всегда считалось пороком, и главным виновником обычно признавалась женщина. Поэтому бесплодный брак, как правило, был самым веским аргументом для развода и распада семьи.

В течение всей истории человечества шли поиски причин бесплодия и его преодоления. Конец 20-го столетия ознаменовался тем, что процесс репродукции стал управляемым, появились реальные возможности предупреждения нежеланной беременности, стимуляции овуляции, наступления беременности при бесплодии и сохранения ее на всех этапах (В.И. Кулаков, Б.В. Леонов, В.М. Сидельникова, Л.Е. Мурашко, Г.М. Савельева и др.).

2. Вспомогательные репродуктивные технологии

К числу острых проблем биомедицинской этики относятся так называемые репродуктивные технологии - основанные на результатах научно-технических достижений, решающих задачи воспроизводства потомства. Речь идет о применении высоких технологий для получения потомства в тех случаях, когда это естественным путем невозможно - (мужское и женское бесплодие, желание иметь кровнородственного ребенка без брака, желание гомосексуалистов, монахов и монахинь иметь детей и т.д.). Репродуктивные технологии предусматривают различные варианты оплодотворения яйцеклетки в теле женщины или вне его, выбор пола будущего ребенка, генетическое очищение популяции, клонирование и др.

Одна из наиболее важных сфер применения репродуктивных технологий - искусственное оплодотворение яйцеклетки в организме женщины или вне его - «в пробирке», так называемое ЭКО, а одним из вариантов ЭКО является суррогатное материнство, при котором «супруги-заказчики», желающие завести детей, но не могущие сами иметь их, заключают договор с женщиной, согласной выносить для них ребенка, зачатого от их донорского материала или полностью чужого (яйцеклетка и сперма) материала.

Все процедуры репродуктивных технологий влекут за собой ряд этических и юридических проблем. Российское законодательство достаточно разумно решает юридическую сторону проблемы. Ст. 35 раздела VII Основ гласит: «Каждая совершеннолетняя женщина детородного возраста имеет право на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона... Сведения о проведенном искусственном оплодотворении и имплантации эмбриона, а также о личности донора составляют врачебную тайну».

В программах вспомогательных репродуктивных технологий по существу моделируется одно половое сношение, и шанс наступления беременности, как и в физиологических условиях, не превышает 35%. При этом наиболее важным оказывается не сам факт наступления беременности, а ее исход - рождение живого и здорового ребенка, так как перинатальные потери чрезвычайно высокие: 10, 20, 40 и даже 60%. Таким образом, в конечном итоге из 100 предпринятых попыток рождаются живыми и здоровыми не более 15 детей.

Среди существующих методов, получивших признание и обладающих наибольшей эффективностью, выделяют следующие.

Экстракорпоральное оплодотворение и перенос эмбриона - метод заключается в оплодотворении ооцита сперматозоидом in vitro и переносе эмбриона в полость матки бесплодной женщины. Данный метод лежит в основе других вспомогательных репродуктивных технологий.

Инсеминация ооцита фертильной женщины спермой донора - донация ооцитов, состоящая в переносе эмбрионов, полученных путем оплодотворения in vitro ооцитов женщины-донора спермой мужа или донора, в полость матки бесплодной женщины.

Метод интрацитоплазматического введения сперматозоида в ооцит базируется на программе экстракорпорального оплодотворения и переноса эмбриона и является одним из вариантов оплодотворения in vitro. В цитоплазму ооцита вводится лишь один сперматозоид, полученный из эякулята или из яичка, либо из эпидидимиса.

Суррогатное материнство, при котором эмбрионы генетических родителей переносятся в полость матки другой женщины.

Смысл суррогатного материнства заключается в том, что ребенка вынашивает не сама генетическая мать, а специально подготовленная для этого другая женщина. Учитывая крайнюю важность возложенной на суррогатную мать задачи, эти женщины проходят строгий отбор. Естественно, они обязательно должны быть здоровыми не только физически, но и психически, кроме того, у них должны быть свои дети. Конечно, принятие решения о подобном лечении дается нелегко, требует времени, осмысления и согласия обоих супругов.

Технически программа лечения бесплодия с помощью суррогатного материнства состоит из нескольких этапов. Основная цель первого этапа - добиться того, чтобы менструации обеих женщин начались почти одновременно - в один день или с разницей в один - два дня. Эмбрионы, полученные у семейной пары, должны быть перенесены в полость матки женщины, вынашивающей беременность, именно в эти максимально благоприятные дни. Основной смысл второго этапа, цель которого, как уже описано, получение эмбрионов, заключается в проведении непосредственно программы ЭКО, или, как её еще называют - искусственного оплодотворения. Женщина под пристальным контролем врача получает специальные препараты, активизирующие деятельность яичников, и в них начинают созревать не одна, как в обычном цикле, а сразу несколько яйцеклеток. А когда яичники дойдут до необходимого состояния, что обычно бывает через 10-15 дней после начала лекарственной стимуляции, из них с помощью специальной пункции забирают зрелые яйцеклетки. Полученные женские половые клетки эмбриологи оплодотворяют спермой мужа и отслеживают, как будут развиваться полученные эмбрионы.

Затем наступает черед третьего этапа - переноса эмбрионов в полость матки. При «обычном» лечении бесплодия их переносят «хозяйке», то есть пациентке, которая и будет мамой, а в случае суррогатного материнства происходит смена ролей. Теперь на первый план выступает женщина, которая будет помогать семейной паре. Дальше - тест на беременность, и если она наступила, то необходимо дальнейшее наблюдение акушера - уж слишком дорога для семьи такая необычная беременность.

Таким образом, все эти методы направлены на решение одной задачи - при различных формах мужского и женского бесплодия добиться наступления беременности, обеспечить ее сохранение и получить живого и здорового ребенка. Большинство исследователей утверждают, что с помощью вспомогательных репродуктивных технологий эта цель достижима. Основным и чрезвычайно убедительным аргументом является то, что в мире благодаря данным методам уже родились тысячи здоровых детей. Боязнь, связанная с возможным увеличением у потомства этих матерей частоты врожденных пороков развития, оказалась неоправданной, так как последняя не превышала 3-5%.

3. Правовые проблемы репродуктивных технологий

Правовая регламентация репродуктивных технологий закреплена Основами законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, Приказом Министерства здравоохранения от 26 февраля 2003 г. №67 «О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия». Названные правовые акты дают законодательную регламентацию медицинской стороны вопроса. Но, как показывает жизнь, настолько же важными являются и законодательные акты, направленные на правовое оформление процессов ВРТ. К ним относятся Семейный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «Об актах гражданского состояния», которые регламентируют установление происхождения ребенка и государственную регистрацию рождения ребенка и сведений о родителях.

Наиболее сложной в законодательном отношении явилось регулирование метода суррогатного материнства. Применение этого метода постоянно растет, что требует и серьезного правового подхода.

Анализируя законодательство, регулирующее ВРТ, можно предложить следующую характеристику: «суррогатная мать» - здоровая женщина, на основе соглашения (договора) после искусственного оплодотворения выносившая и родившая ребенка для другой семьи. Зачатие происходит в условиях специализированного медицинского учреждения (без полового акта), для чего могут использоваться яйцеклетки и сперма, как бесплодной супружеской пары, так и доноров.

Приказом Минздрава РФ от 26 февраля 2003 г. № 67 «О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия» (нормативно-правовым актом федерального органа власти) утверждена Инструкция «О применении методов вспомогательных репродуктивных технологий», которая регламентирует вопросы суррогатного материнства. В ней введены жесткие требования, предъявляемые к суррогатным матерям.

Показания к суррогатному материнству: отсутствие матки (врожденное или приобретенное); деформация полости или шейки матки при врожденных пороках развития или в результате заболеваний; синехии полости матки, не поддающиеся терапии; соматические заболевания, при которых вынашивание беременности противопоказано; неудачные повторные попытки ЭКО при неоднократном получении эмбрионов высокого качества, перенос которых не приводил к наступлению беременности.

Суррогатными матерями могут быть женщины, добровольно согласившиеся на участие в данной программе.

Требования, предъявляемые к суррогатным матерям: возраст от 20 до 35 лет; наличие собственного здорового ребенка; психическое и соматическое здоровье.

Объем обследования суррогатных матерей: определение группы крови и резус-фактора; анализ крови на сифилис, ВИЧ, гепатиты В и С (действителен 3 месяца); обследование на инфекции: хламидиоз, генитальный герпес, уреаплазмоз, микоплазмоз, цитомегалию, краснуху (действительно 6 месяцев); общий анализ мочи (действителен 1 месяц); клинический анализ крови + свертываемость (действителен 1 месяц); биохимический анализ крови: АЛТ, ACT, билирубин, сахар, мочевина (действителен 1 месяц); флюорография (действительна 1 год); мазки на флору из уретры и цервикального канала и степень чистоты влагалища (действительны 1 месяц); цитологическое исследование мазков с шейки матки; осмотр терапевта и заключение о состоянии здоровья и отсутствии противопоказаний к вынашиванию беременности (действителен 1 год); осмотр и заключение психиатра (однократно); общее и специальное гинекологическое обследование (перед каждой попыткой индукции суперовуляции).

В связи с введением института материнского капитала нуждается в уточнении Федеральный закон № 256-ФЗ «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей», принятый 29 декабря 2006 г. В нем сле и т.д.................

Биоэтика — учение о нравственной стороне деятельности человека в медицине и биологии.

Профессор Герман Энгельгардт является одним из наиболее известных специалистов по биоэтике, широко известен в научном мире как Х. Тристрам Энгельгардт. Родился он в благочестивой католической семье, однако нарастающая неудовлетворенность западным христианством и личный духовный поиск привели его в лоно Православной Церкви. Его книга «Основания христианской биоэтики», изданная в 2000 году, но до сих пор не переведенная на русский язык, — первая попытка изложить полномасштабное введение в биомедицинскую этику, основанную на православной вере. Это книга блестящего специалиста в своей области. Она приглашает читателей к размышлению и не является догмой. Думаем вместе!

Герман Энгельгардт

От христианской биоэтики к космополитической морали

Возможно ли построить совместную жизнь в соответствии с принципом отсутствия общеобязательной содержательной морали? Члены такого общества будут принадлежать различным сообществам, которые существуют в соответствии с конкретными содержательными моральными нормами, но для разрешения конфликтов между членами различных сообществ не существует никаких общих норм. Существует лишь процедура урегулирования конфликтов с учетом добровольного согласия и взаимных интересов участников. В частности, в нем могут функционировать параллельные медицинские структуры для христиан, мусульман, атеистов и др., руководствующиеся различными биоэтическими принципами. В этом смысле такое якобы свободное общество является глобальной и космополитичной моделью. Оно никоим образом не соответствует христианской этике, но по крайней мере оставляет место для нее.

В определенной степени современное западное общество, особенно в США, соответствует такому описанию, поскольку принцип добровольного согласия является для него фундаментальным, в том числе, в биомедицинской области. Но современный человек всё более ощущает себя не членом сообщества, а изолированной единицей. Личность, которая не ценит ничего кроме самой себя, начинает ставить во главу угла возможность самостоятельно формировать свою жизнь, и ценность свободы получает абсолютный приоритет. Таким образом, возникает уже содержательная либеральная мораль, стремящаяся навязывать определенные моральные нормы членам всего общества. Космополитический индивидуализм требует от людей быть автономными самоопределяющимися индивидами. Отсутствие желания следовать этому закону автономности видится признаком ложного сознания. Человек должен быть освобожден от «оков» любой традиции, особенно предполагающей смирение и подчинение иерархии авторитетов.

Таким образом, современная светская биоэтика вынуждена либо полностью отказаться от содержательной морали, заменив ее процедурой разрешения конфликтов на основе добровольного согласия сторон, либо поставить во главу угла принцип свободы и автономии личности, объявив все прочие точки зрения маргинальными и не имеющими права на существование (либерализм).

У истоков биоэтики: разум, вера и единство морали

Пытаясь избежать опоры в Законе Божьем, этика сталкивается с тяжелыми противоречиями. В частности, это конфликт между долгом и выгодой, между частными обязательствами и универсальной моралью (любовь к семье и близким — любовь к своему народу — любовь к человечеству), а также между обоснованием морали и мотивацией нравственного поведения.

Если моральный долг не сводится к выгоде, то возникновение первого конфликта практически неизбежно. Например, допустимо ли насилие над немногими людьми с целью получения научных результатов, которые помогут многим? Как соотнести вред от совершенного насилия с пользой полученного знания? Может ли врач солгать пациенту ради его пользы? Долг врача говорить правду, но если это знание подтолкнет пациента к необдуманным действиям? Представим себе бедняка, который нашел кошелек миллионера. Долг приказывает ему вернуть находку, но очевидно, что польза от найденных денег значительно превышает вред от пропажи. С другой стороны, что если выполнение долга перед народом или человечеством, например, неподчинение преступному приказу, вызовет страдание и смерть самого человека и его близких? В такой ситуации возникает конфликт второго рода. Наконец, почему я должен поступать нравственно, если и я сам, и все, кому я могу причинить добро или зло, прекратим существовать независимо от наших поступков? При отсутствии веры в любящего и всемогущего Бога, а также вечную жизнь эти вопросы обречены остаться без внятных ответов.

Философия предлагая свое обоснование этих ответов, приручает и секуляризирует веру, а вера, пробуждая религиозную страсть, бросает вызов секулярному приспособленчеству. Но разум не в состоянии обеспечить каноническое обоснование тому содержанию, которое он хочет обосновать. С другой стороны, страстная вера может обеспечить мотивацию, но не обоснованное содержание. В любом случае, содержание теряется.

Христианская биоэтика, воспринятая всерьез

Как уже говорилось выше, светская философия не в состоянии обосновать полноценную содержательную мораль, которая была бы общеобязательной. Поэтому общество, построенное на такой рациональности, могло бы использовать модель космополитического индивидуализма. Но большинство членов современного западного общества атомизированы и живут вне определенного сообщества «морально своих». Люди постмодерна не только не имеют определенного морального кодекса, который они могли бы разделять с другими, но и не могут дать связного морального отчета о собственной жизни. Они имеют желания, побуждения, порывы, потребности, нужды и заботы, но не имеют морального проекта, который объединял бы их жизнь как целое. Их существование — разрозненная череда происшествий. В такой ситуации нравственная озабоченность начинает подменяться эстетической озабоченностью, волей к власти или любого другого рода жаждой удовлетворения, которая ограничена лишь правилом не использовать других без их разрешения.

Бог выделил род человеческий из прочих созданий, заповедав нам владеть землей, и наконец, вочеловечившись Сам. Но в отсутствии Бога люди ничем принципиально не отличается от других животных. А значит, их страдания не меньшее зло, чем страдания людей: тот, кто разводит телят на мясо, поступает хуже, чем врач в подпольном абортарии, потому что теленок — существо более развитое, чем человеческий плод. Таким образом падает еще одна нравственная иерархия.

С другой стороны, для здравоохранения утверждение свободы как высшей ценности означает свободное предоставление медицинских средств для реализации жизненных планов: искусственной репродукции с участием третьей стороны для гомосексуальных пар, абортов и эвтаназии. Рынок становится не просто механизмом экономического сотрудничества между «морально чужими», но способом самоудовлетворения и самореализации путем увеличения количества и качества товаров и услуг.

Либеральный космополитизм противоречит традиционному христианству по целому ряду позиций. Так, ориентация на достижение взаимного удовольствия и самореализации в сексуальных отношениях несовместима с традиционным восприятием брака как таинства, ведущего к союзу с Богом. Пропаганда максимального потребления разительно контрастирует с христианским идеалом аскетизма. Либеральное понимание свободы невозможно сочетать с идеалом патриархальной семьи, где иерархично и четко распределены роли между членами. Особенности семьи, народа, культуры и религии лишаются любого морального содержания и сводятся к чистой эстетике. В частности, религии сводятся к этнокультурным традициям, разнообразие которых добавляет приятную изюминку в мир либерального космополитизма.

Приняв эту точку зрения, христианство якобы должно очистить свои богатые и исторически глубокие этические ресурсы от патриархальных, сексистских и гетеросексистских пережитков. Оно должно перестроить себя в направлении социальных демократических принципов. Наряду с подходяще либерализованным Сыном Божьим в христианском сердце вполне может найтись место для Будды и для богини Софии. Поскольку религия более не укоренена в действительном опыте божественной Истины, она становится просто особой формой искусства, с которой можно считаться до тех пор, пока она не противоречит либеральному строю жизни. Члены различных религиозных сообществ могут развивать свои видения биоэтики, но не утверждать, что они являются уникальными и универсальными или что принятие метафизических интуиций данного сообщества требует обращения в его веру. Религиозные мифы «облагораживаются», насколько возможно либерализируются и используются для своего рода эстетической психотерапии. Протестантский пастор может сказать умирающему, что его страдания имеют «искупительный смысл», не веря ни в Бога, ни в Искупление как таковое.

Суждения, характерные для традиционного христианства, например, «Я уважаю вас, но ваша религия и ее взгляды на эвтаназию ложны; вы должны покаяться и обратиться, потому что иначе можете попасть в ад», становятся недопустимыми, взамен этого предлагается безоценочный экуменизм. Больше нельзя сказать: «Обратитесь в истинное христианство, и только тогда вы узнаете, что такое истинная духовность». В такой ситуации посттрадиционная христианская биоэтика вполне может существовать как академическая дисциплина. Христианский пастор может успешно функционировать в клинике, оказывая психологическую помощь, в том числе представителям других религий. Можно даже представить себе Римского папу, восседающего во главе межрелигиозного сообщества верующих. Для многих такая картина представляется вполне радостной и сулящей мир и благополучие. Но традиционный христианин не может смотреть на нее иначе как с ужасом.

Биоэтика и Бог

Христианская биоэтика должна быть основана на христианстве первых веков, которое продолжает жить и развиваться в Предании Православной Церкви. Традиционное христианство дано не только в древних текстах, оно продолжает жить вместе с их святыми авторами в единстве Церкви. Современный православный богослов может развивать биоэтику буквально в том же Духе, что и богословы первых веков. Главный источник и цель морального знания в Боге, к которому нужно обращаться с верой, смирением и покаянием. Христианская биоэтика — не набор принципов, правил и умозаключений, а способ жизни, основанный не на любви к себе, а на любви к Богу и ближнему. В отличие от светской морали, ее гораздо более заботит святость, чем социальная справедливость, потому что она ищет прежде Царства Божия и правды Его (Мф. 6:33).

Важной особенностью христианской биоэтики является ее личностность. История христианства есть история личностей, вовлеченных в драму космического значения: Адам и Ева, Авраам и Давид, Богородица и апостолы, мученики и святые. Не менее важное значение придается миру ангелов и демонов, а также чудесам — непосредственному вмешательству личного Бога. Как следствие, традиционное христианское отношение к болезням и их лечению фундаментально двойственно. Мир управляется научно познаваемыми законами природы, но при этом в нем повсеместно действуют духовные силы, как добрые, так и злые. Это не значит, что в христианской биоэтике не может быть принципов, законов и заповедей, это значит, что никакой безличный принцип не может лежать в ее фундаменте: основа и цель такой этики есть стремление к единству с личностью Бога. Когда какие-либо принципы или ценности становятся самоцелью, это всегда приводит к отрицательным последствиям вплоть до ужасов нацизма или китайской культурной революции.

Произведение потомства: репродукция, клонирование, аборт и рождение

Для современного либерального сознания никакая форма полового или репродуктивного поведения не может быть названа аморальной или противоестественной, если при этом соблюдаются добровольное согласие и взаимное уважение всех участвующих лиц. Напротив, традиционный христианин не может не осуждать определенное поведение в этой сфере и не называть его противоестественным. При этом важно помнить, что мы осуждаем не грешника, но грех, а также что естественное понимается не в биологическом смысле, поскольку природа несет на себе печать грехопадения, а в плане соответствия закону, который Создатель вложил в нашу совесть.

Вот основные принципы христианской биоэтики пола и деторождения:

Люди по своей сущности как до, так и после грехопадения, а также после Воскресения мертвых онтологически являются мужчинами и женщинами. Различия в генотипе и фенотипе лишь частично и не всегда адекватно отражают это фундаментальное различие. Тем более, пол не является социальным конструктом, как это всё чаще утверждают в наше время.

Брак есть институт, который установил Бог, чтобы мужчина и женщина во взаимной любви и сотрудничестве достигали спасения.

Брак есть таинство, которое в идеале не должно повторяться даже после смерти одного из супругов.

Любая половая жизнь и деторождение должны происходить в рамках брака одного мужчины и одной женщины.

Недопустимое половое поведение является грехом, даже если оно невольно или генетически детерминировано. Человек может быть неспособен противостоять греху, но всегда может осуждать себя за этот грех, так как всегда имеет власть над своими желаниями второго порядка. Если человек имеет непреодолимую расположенность ко греху, следует прибегать к лечению, в том числе психологическому или психиатрическому.

В половой жизни и репродукции не должны участвовать третьи стороны помимо мужа и жены.

Сексуальность даже в браке понимается прежде всего в плане отношений с Богом: главная цель половой жизни, как и вообще жизни христианина, не получение удовольствия и самореализация, а достижение святости.

Любое убийство человеческого существа, включая человеческие эмбрионы и плоды, является злом и наносит тяжелый духовный вред, даже если оно необходимо для спасения жизни матери. Личностями являются не только те, кто в данный момент могут действовать как нравственные субъекты, но все, кто от вечности призван служить Богу.

В нашем поврежденном грехопадением мире для сохранения брака и человеческой жизни могут использоваться действия, которые некоторым образом не достигают цели, хотя и не направлены мимо цели. Такие действия требуют покаяния, поста и молитвы, например, прерывание внематочной беременности.Они хотя и греховны, но часто неизбежны в нашем мире. Это звучит абсурдно для католического нравственного богословия, потому что оно рассуждает в терминах вины и наказания: если человек совершил наилучшее из возможных действий, то его невозможно винить за это и тем более наказывать. Но православный богослов рассуждает иначе: можно не быть виновным в юридическом смысле, но повредить своей душе. В этом выражается терапевтическая направленность православного сознания: для него важна не юридическая невиновность, а духовное здоровье.

Таинство брака может быть понято лишь в свете повествования о Рае и грехопадении. Первоначальный союз Адама и Евы, благословленный в райском саду, является образцом брака. После грехопадения этот идеал оказался нарушен, но в христианском браке он снова нашел свое воплощение. Он определяется такими словами Писания, как: плодитесь и размножайтесь (Быт. 1:28), нехорошо человеку быть одному (Быт. 2:18), ...они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19:6). Ни сам брак, ни плотское желание, связанное с ним, не могут считаться чем-либо греховным. Греховно лишь половое влечение, направленное за рамки законного брака. Следствием плотского соития является не только зачатие детей или удовлетворение влечений, но и таинственное соединение мужа и жены в одну плоть. Тем не менее, Церковь предлагает на время воздерживаться от супружеских отношений по взаимному согласию в аскетических целях — чтобы научиться управлять своими желаниями, но не потому что сексуальность сама по себе является греховной. Хотя отцы Церкви ценили девство больше, чем брак, последний тоже пользовался полным уважением.

Любое половое поведение, которое нарушает закон человеческого естества, установленный в Эдеме, уводит от Бога и является противоестественным. Так, блуд и прелюбодеяние противоестественны, поскольку соитие должно совершаться в браке, а гомосексуальные отношения и зоофилия противоестественны вдвойне, поскольку Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их (Мф. 19:4). Мастурбация греховна, хотя и не приводит к противоестественному союзу, поскольку направляет сексуальность в ложную сторону. Доводы о генетической обусловленности такого поведения или его положительном приспособительном значении с биологической точки зрения не достигают цели, так как природа, поврежденная грехом, не может служить оправданием или образцом для подражания человеку, призванному к святости.

Тот, кто вовлечен в противоестественный половой акт, несет духовный вред, даже если он стал жертвой насилия, поэтому христианские мученицы предпочитали самоубийство половому растлению. Тем более половые извращения не могут быть оправданы врожденной склонностью. Человек, страдающий таким пороком, должен стремиться всеми возможными способами побороть его или поставить себя в такие условия, чтобы он не мог проявиться. При общении с такими людьми следует помнить, что осуждение должно быть направлено исключительно на грех, а к самому грешнику нужно относиться с любовью и состраданием .

В идеале брачный союз должен принести плод, поэтому бездетные пары часто испытывают чувство глубокой потери и готовы пойти на многое, чтобы решить свою проблему. При этом люди могут оказываться в условиях порочного этического контекста, когда любой выход связан с тем или иным вредом для души. Поэтому можно рассматривать различные морально отягощенные варианты решения как возможные, но при этом не считать их нормальными и желательными. Однако если действие преследует ложную цель или радикально нарушает естественный закон, оно совершенно недопустимо.

Так, нельзя допускать участие третьей стороны в репродукции, если такая третья сторона может считаться родителем ребенка. Донорство гамет является прямым прелюбодеянием, однако искусственное оплодотворение спермой мужа и другие подобные манипуляции допустимы, хотя и связаны с определенным духовным вредом, так как нарушают интимность брачных отношений. Суррогатное материнство также радикально нарушает нормы брака и деторождения: ребенок должен вынашиваться своей матерью.

Еще одной допустимой, хотя и духовно опасной, практикой является экстракорпоральное оплодотворение, которое к тому же ставит проблему «лишних» эмбрионов. Существует 2 правило св. Василия Великого, согласно которому аборт на любой стадии развития есть убийство. Но НикодимСвятогорецпишет в «Пидалионе»: «ибо хотя эмбрион пока еще не совершенный человек, однако же должен непременно усовершиться, согласно с неизбежным порядком законов естества». Однако к эмбриону до имплантации слова «должен непременно усовершиться» довольно трудно отнести, поскольку, согласно данным науки, до 50% таких эмбрионов не имплантируется и гибнет. Это дает христианской биоэтике допустить возможность ЭКО, включая отбраковку эмбрионов с грубыми дефектами. Тем не менее, все полученные эмбрионы должны получить шанс быть выношенными своей матерью. При этом следует помнить, что любая форма искусственного оплодотворения, даже допустимая, нарушает интимность брачного союза, а значит, «не достигает цели» и должна сопровождаться глубоким покаянием.

Неэтично допускать оплодотворение гаметой погибшего супруга, так как мертвый не может вступать в брачные отношения, но если ЭКО произошло при жизни отца, мать может выносить эмбрион, даже если отец погиб. Также допустимо временное хранение половых клеток, если человек должен подвергнуться токсичной лучевой или химиотерапии.

Грубым нарушением божественного закона будет попытка получить гибрид человека и животного в любой форме, однако внедрение отдельных человеческих генов, например, в геном бактерии для производства инсулина, допустима, поскольку реципиент не приобретет при этом никаких существенных признаков человеческого организма.

Не менее грубым нарушением стало бы клонирование человека , поскольку Бог не сотворил нас самодостаточными в репродуктивном плане: чтобы родить ребенка, жена нуждается в муже, а муж в жене, и этот порядок утвержден божественным повелением. Однако введение в зиготу отдельных цитоплазматических компонентов (митохондрий) или хромосом других людей с целью генотерапии допустимо и может быть сравнено с пересадкой органов. Любые манипуляции с человеческими зиготами, эмбрионами и вообще с тотипотентными клетками для исследований или производства лекарств должны быть исключены, так как помимо вышеуказанного вреда, связанного с самим получением таких эмбрионов, совершается убийство человеческого существа. Но использование тканей уже мертвых эмбрионов или плодов подчиняется тем же нравственным нормам, что и использование тканей мертвых взрослых. Важно, чтобы эмбрион или плод не был умерщвлен специально для этого.

В современном либеральном обществе добровольная стерилизация и контрацепция, в том числе абортивная, не является моральной проблемой. Она считается допустимой по любым соображениям, даже самым эгоистическим. К сожалению, аргументы Католической церкви, направленные против такого отношения, существенно опираются на устаревшие биологические концепции, и в современном мире после Дарвина уже не убедительны. Напротив, традиционное христианство исходит из того, что «планирование семьи» противоестественно не из биологических соображений, а потому что принесение детей в жертву богатству, удовлетворению желаний и самореализации противоречит богоустановленному закону человеческой природы. Такая контрацепция направлена «мимо цели».

Тем не менее, христианство допускает ограничение деторождения. Прежде всего, этому способствует половое воздержание на время постных дней, занимающих бо́льшую часть года: здесь целью является достижение святости, а не сохранение богатства. Более того, в канонах Церкви контрацепция осуждается только в связи с абортом]. Поэтому она допустима, но при наличии серьезных причин, как-то: угроза смерти матери в случае беременности, крайне тяжелое материальное положение семьи или возможность разрушения брака. Тем не менее, это снова случай, когда мы сталкиваемся с «недостижением цели», которое должно исправляться покаянием и опытным духовным руководством. Кроме того, абортивная контрацепция должна быть исключена.

Традиционное христианство питает отвращение к любому хирургическому вмешательству, которое изменяет половую принадлежность человека. Так, каноны Церкви строго запрещают кастрацию, не вызванную врачебной необходимостью. Точно так же противоестественны любые операции по «смене пола», поскольку противоречат божественному замыслу о человеке: мужчину и женщину сотворил их (Быт. 1:27). К сожалению, в падшем мире не всегда легко распознать Божий замысел о конкретном человеке. В этом случае цель медицины — помочь пациенту восстановить поврежденную половую идентичность, определив ее, если возможно, по генотипу. Особую проблему составляют случаи, когда по тем или иным причинам человек с раннего детства был воспитан как лицо другого пола и даже женился или вышел замуж. Такие браки не могут быть признаны действительными и должны расторгаться, как только ошибка обнаружена.

Мужское обрезание в отличие от женского не нарушает сексуальность человека и потому не может осуждаться, хотя и не является обязательным для христианина. Вообще пластическая хирургия допустима как средство восстановить нормальный человеческий облик после травмы или операции , но не для соблазнения или удовлетворения своего тщеславия.

С тех же позиций следует подходить к генной инженерии человека. При любых генетических изменениях человек должен оставаться рациональным моральным субъектом, способным к производству потомства в результате союза между мужчиной и женщиной. Люди не должны быть разделены на разные виды, не способные к скрещиванию. При выполнении этих условий генная инженерия не только допустима, но и похвальна, если она позволит исцелять болезни не только данного человека, но и всех его детей. Традиционной христианской биоэтике чужды такие понятия, как «священность человеческого генома», поскольку она избегает поклонения биологически природному, которым грешат многие другие направления. Более того, христианская биоэтика не имеет принципиальных возражений против селекции по половому признаку, если это не связано с убийством эмбриона: почему бы родителям не заказывать рождение мальчика или девочки, раз они могут об этом молиться?

Половая жизнь до брака является безусловным злом, особенно для несовершеннолетних. Но учитывая печальную реальность всеобщего падения нравов и эпидемического распространения особо опасных инфекций, таких как ВИЧ и гепатит С, приходится признать необходимость объяснять подросткам правила безопасного секса. При этом следует подчеркивать, пагубность добрачных и внебрачных отношений самих по себе. К сожалению, это противоречит современной либеральной идеологии, поэтому врачи-христиане, которые будут пытаться влиять в этом отношении на своих пациентов, могут столкнуться с преследованиями. Здесь показателен пример святых целителей-бессребреников, которые терпели мучения за свою веру.

Что касается искусственного прерывания беременности, церковные каноны не делают различий между ранними и поздними абортами: любое причинение вреда плоду или эмбриону приравнивается к убийству. Как следствие осуждается и пренатальный скрининг, поскольку он направлен на выявление детей, которых следует убивать, согласно современной концепции ответственного родительства. В некоторых штатах США человек, страдающий врожденным заболеванием, может подать в суд на врачей и даже на своих родителей с требованием компенсировать медицинские издержки, вызванные тем, что его своевременно не абортировали.

Напротив, традиционная христианская биоэтика расценивает даже непроизвольный выкидыш как состояние, требующее покаяния в связи с возможным непреднамеренным убийством плода. Подобное непреднамеренное убийство совершается и в случае прерывания беременности при угрозе жизни матери, хотя здесь может отсутствовать вина. Такие ситуации должны рассматриваться не в юридической плоскости, а с точки зрения духовной терапии: непосредственное участие в убийстве даже без намерения убить всегда несет духовный вред и нуждается в покаянии для его устранения. Даже рассуждения о праве на жизнь могут оказаться неуместными, потому что могут создать впечатление, будто существуют фундаментальные моральные точки опоры помимо стремления к Царству Божию через Иисуса Христа. Тем более нельзя убивать плод, чтобы уменьшить кратность многоплодной беременности. Даже инцест или изнасилование не могут оправдать убийство ребенка, хотя в этом случае мы имеем дело с глубоко злокачественным моральным контекстом, в котором необходимо опытное духовное руководство.

Но возможно ли преждевременное прерывание беременности, если ребенок имеет уродства, несовместимые с жизнью (например, анэнцефалия)? В принципе, это может быть даже желательно, если провоцирование родов на более раннем сроке повышает вероятность рождения живого ребенка, который может воспринять таинство Крещения.

Современные данные о большом проценте неимплантирующихся эмбрионов заставляют снова ставить вопрос о допустимости средств, предотвращающих имплантацию: ведь если бы извержение неимплантировавшегося эмбриона считалось выкидышем, женщинам пришлось бы регулярно подвергаться епитимьям, связанным с извержением младенца! Использование подобных препаратов оправдано лишь в случае, если нет намерения убить эмбрион, и риск такого события невелик. Поскольку православное богословие не входит в схоластические рассуждения о времени одушевления зародыша, для него не существует принципиальной разницы между различными стадиями эмбрионального развития. Современные научные сведения дают возможность по-новому взглянуть на традиционное отлучение от Причастия и запрет на супружеские отношения во время менструации: не является ли это средством врачевания духовного вреда, связанного, в том числе, с возможным выкидышем неимплантировавшегося эмбриона?

Страдание, болезнь, умирание и смерть

Безличное всегда меньше, чем личное, а значит, меньше, чем мы сами. Поэтому, отказавшись от личного любящего Бога, светская биоэтика становится в тупик перед проблемой страдания и смерти человеческой личности. Медицина может дать лишь временное облегчение, но в конечном итоге смерть всегда берет свое. Единственная возможность сохранить самоопределение и самоконтроль перед лицом неизбежного — это самому определить время и способ своей смерти. Так либеральный строй жизни закономерно приходит к одобрению врачебно-опосредованного самоубийства и эвтаназии. Более того, в рамках либеральной морали христиане, любящие ближних своих, должны одобрять выбор смерти, который поддерживает ценности, свободу и достоинство этих ближних. Проповедники, например, Пресвитерианской церкви США уже восприняли эту логику. По некоторым сообщениям, в Нидерландах Католическая церковь уже не отказывает в таинствах людям, готовящимся к эвтаназии, а значит тоже начинает признавать право на самоубийство.

Напротив, традиционное христианство воспринимает страдание и смерть человека как часть личностной космической драмы грехопадения и искупления, совершающейся в соответствии с Божьим Промыслом: у вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же (Мф. 10:30-31). Адамов грех не есть вина, передающаяся по наследству, это вселенская катастрофа, последствия которой затронули всех нас. Мы не восприняли вину Адама и Евы, но унаследовали наклонность ко греху, страдания и смерть. Однако страдания — это не просто кара, их смиренное принятие становится очистительным лекарством против наших страстей и гордыни, дающим возможность заглянуть за рамки имманентного. Смерть побеждена в ходе личной драмы второй Евы, Девы Марии, и второго Адама, Христа. Страдание остается в мире, но его смысл преображен: невинно убитые вифлеемские младенцы становятся мучениками за Христа.

В отсутствие обращенности к Богу медицина становится своего рода идолом. На нужды здравоохранения, которое обеспечивает лишь временное облегчение страданий и отсрочку смерти, в США тратится более 10% ВВП. Хотя традиционное христианство и не отрицает значение медицины, но, как пишет свт. Василий Великий, «что изысканно, излишне и требует долгих трудов и как бы всю жизнь нашу обращает в попечение о плоти, то должно быть запрещено христианам». На принципах, изложенных свт. Василием, должно быть основано и христианское отношение к смерти и умиранию. Принцип «продлить жизнь любой ценой», которым часто пользуется американское здравоохранение, неприемлем для нас, поскольку существование в этом мире имеет ценность, только если у человека есть возможность вести полноценную духовную жизнь и если его поддержание не связано с чрезмерными издержками. Поэтому при обсуждении возможности агрессивных врачебных вмешательств требуется тщательное духовное рассуждение. Иногда лучше дать человеку умереть естественным образом, чем продлевать бессмысленное и болезненное существование. Однако если человек еще не обратился к Богу, агрессивное лечение может быть оправдано, поскольку дает необходимое время для покаяния. Лозунг «смерть с достоинством» должен быть отвергнут, поскольку он основан на ложном идеале автономной самости.

Но, тогда как отличить пассивную эвтаназию, при которой врач, отключивший установку жизнеобеспечения или давший анальгетик, который ускорил смерть, становится непосредственным исполнителем убийства, от остановки лечения, при которой тот же врач просто дает совершиться Божьей воле? Римско-католическая церковь в таких ситуациях пользуется доктриной двойного эффекта: действие, повлекшее отрицательные последствия, не греховно, если 1) оно не греховно уже само по себе, например, инъекция анальгетика; (2) положительный эффект не является следствием отрицательного, например, нет попытки убить пациента для его освобождения от боли; (3) отрицательный эффект искренне не входил в намерение; (4) действие принесло больше пользы, чем вреда. Но попытки применить эту доктрину несостоятельны, поскольку нет объективного способа сравнить количество пользы и вреда. Гораздо более продуктивны рассуждения в терминах обязанностей и ожиданий. Так, если цветы в саду засохли от недостатка полива, садовник виноват в этом, потому что был обязан их поливать. Однако центральное значение играет здесь намерение врача: он не должен желать смерти пациента.

Нельзя непосредственно желать смерти невинного, даже если он сам просит о смерти.

Даже убийство виновного на войне, при самообороне и т.д. приносит душевный вред.

Уместно и даже необходимо применять медицину для лечения болезней, облегчения немощей и отсрочивания смерти, однако это не должно становиться самоцелью.

Уровень терапевтического вмешательства должен выбираться так, чтобы он не был: А. слишком агрессивным и обременительным настолько, что это нанесет вред духовной жизни пациента; Б. слишком низким, так что не будут использованы все адекватные средства лечения или момент смерти намеренно будет приближен, чтобы избежать креста страданий и боли.

Обезболивание должно применяться не только для облегчения страданий пациента, но и для его приготовления к смерти. В этом смысле оно может быть оправдано, даже если приблизит момент смерти.

Следует применять все возможные средства для поддержания жизни пациента, который еще не начал покаяния.

Современные апологеты эвтаназии иногда пытаются приводить в пример христианских мучеников и самого Христа, которые добровольно приняли смерть, и таким образом совершили некое подобие самоубийства. Но на самом деле мученичество не имеет ничего общего с эвтаназией, поскольку совершается не из желания смерти, а в стремлении к вере, чистоте и святости, в то время как эвтаназия возникает из желания избегнуть бремени, возложенного на нас Богом. Подвиг Христа и Его мучеников не может быть назван самоубийством, потому что это принесение себя в жертву. Терпеливое принятие страданий очищает душу и позволяет нам уподобиться Христу, но страдания сами по себе не являются благом, поэтому Церковь допускает молитву о скорейшем упокоении долго и тяжело болеющего человека.

Важным практическим вопросом является проблема констатации смерти. В какой момент душа покидает тело? В какой части тела преимущественно находится личность? Пересадка руки, печени или сердца не приводит к «пересадке личности», таким эффектом может обладать лишь пересадка мозга. Поэтому осторожно можно сделать вывод: личность преимущественно связана с мозгом, а значит, смерть мозга есть критерий смерти человека. Это рассуждение имеет ряд проблем: непонятно, почему жизнь эмбриона неприкосновенна даже в отсутствие сформированной нервной системы?Свт. Григорий Нисский решительно запрещает саму постановку вопроса в таком ключе: «Посему да умолкнет всякое водящееся догадками пустословие заключающих мыслительную деятельность в каких-либо телесных членах. Одни из них полагают, что владычественное души в сердце, другие говорят, что ум пребывает в головном мозгу, и таковые мнения подтверждают некими слабыми вероятностями». «Однако же надлежит при сем полагать, что ум, по необъяснимому закону срастворения, без предпочтительности соприкасается к каждому члену». Тем не менее, можно согласиться, что смерть коры головного мозга несет в себе существенный и невосполнимый ущерб для телесной жизни человека, поэтому при помощи именно этого критерия следует определять конец земной жизни личности.

Совершенно недопустимо считать человека умершим на основании отсутствия самостоятельного дыхания или сердцебиения без констатации смерти мозга. Если же смерть мозга установлена, вполне допустимо брать органы для трансплантации, чтобы продлить жизнь другим пациентам. Более того, и у живых людей можно брать органы для трансплантации, если это не приведет к их смерти или тяжкому увечью. В том числе нет морального запрета на продажу своих органов. Тем не менее, телу христианина как храму Святого Духа должен оказываться подобающий почет и уважение, включая христианское погребение. В этом смысле использование тел в качестве учебных пособий и т.п. связано с определенными моральными проблемами.

Христианская картина мира принципиально двойственна: с одной стороны, вселенная описывается безличными закономерностями, доступными научному исследованию, с другой — она является местом действия великой драмы, в которой участвуют личности: Бог, люди, ангелы и демоны. Эти картины мира, по мнению автора, дополняют друг друга, а не входят в противоречие. Изучая законы природы, ученые игнорируют случаи вмешательства личных сил, воспринимая их как случайные выбросы. В частности, болезни и страдания имеют как естественные причины и симптомы, так и духовные: не случайно, исцеляя болезни, Христос одновременно изгонял демонов. Так и Церковь предлагает особое таинство Елеосвящения для исцеления болезней, которое, прежде всего, направлено на помощь в духовной сфере, но может привести и к телесному исцелению. На это всегда нужно надеяться, хотя и не следует требовать у Бога непременного исцеления, но полагаться во всем на Его святую волю.

Здравоохранение: согласие, конфликт интересов, выделение медицинских ресурсов и религиозная честность

Идеология либерального космополитизма подразумевает принцип свободного информированного согласия, который лежит в основе современной системы здравоохранения западных стран. Действительно, если врач и пациент не разделяют общих моральных убеждений, кроме принципа автономного самоопределения личности, то старая модель отношений уже не может работать. И чтобы принять автономное решение, пациент должен обладать всей полнотой информации. Проблема в том, что принцип автономного самоопределения рассматривает своего рода «сферическую личность в вакууме»: в здравом уме, автономную и независимую от окружения, в то время как реальный пациент всегда в той или иной мере сбит с толку, обременен чуждыми проблемами и погружен в среду семьи и друзей, что существенно ограничивает возможность свободного и здравого выбора. С точки зрения традиционного христианства люди должны выбирать, будучи свободны от страстей, просвещены божественной благодатью и смиренно подчиняясь друг другу. К сожалению, как правило, люди находятся в плену своих страстей и не могут рассматриваться как полностью здравомыслящие субъекты. Это соображение заставляет пересмотреть принцип информированного согласия.

Римско-католическая церковь вслед за блаж. Августином утверждает, что любая ложь является грехом. При этом католическим нравственным богословам приходится идти на различные ухищрения, чтобы оправдать поступки, компрометируемые таким заявлением, начиная от оправдания сокрытия сведений или намеренного использования двусмысленных слов до так называемой ментальной резервации.

Православные святые отцы никогда не употребляли такие схоластические приемы. Врачебная ложьне считается в традиционном христианстве абсолютным злом. Она вполне может употребляться в случае крайней необходимости (угроза жизни, благочестию и т.д.), при условии чистоты намерений и последующего покаяния, так как хотя ложь и допустима в принципе, она вредит душевному здоровью того, кто ей пользуется. Здесь можно употребить метафору: ложь, как сильное лекарство, должна применяться скупо и осторожно. В подтверждении этого можно процитировать святителя Иоанна Златоуста, который в своих «Шести словах о священстве» приводит как положительный пример случай, когда врач обманывает пациента для его же пользы, что в корне противоречит принципу информированного согласия. Для традиционного христианского сознания здесь нет моральной проблемы, поскольку высшим нравственным авторитетом является Бог, а не индивидуальное согласие. Это значит, что в случае возможной угрозы жизни, здоровью или вечному спасению врач-христианин может и должен скрывать информацию или стараться повлиять на выбор пациента вопреки принципу информированного согласия. Врач должен стараться помочь пациенту сделать выбор, ориентированный не просто на сохранение здоровья, а на вечное спасение. При этом крайне желательно, чтобы не нарушалась традиционная иерархия авторитета (муж — жена — дети, старшие — младшие и т.д.).

Однако в этом случае и в ряде других врач-христианин приходит в противоречие с практикой современного здравоохранения, законодательно закрепленной во многих странах. Например, такой врач не может с чистой совестью совершить аборт или эвтаназию, даже если этого требует закон. Здесь не остается ничего другого, как свидетельствовать и отстаивать свою веру, руководствуясь примером святых мучеников целителей-бессребреников. Сложнее обстоит дело для, например, медсестры, которая сама непосредственно не совершает аборт, но косвенно участвует в этой процедуре. Возможны следующие принципы поведения в такой ситуации:

Нельзя желать совершения зла.

Нельзя быть непосредственной причиной зла, т.е. между нами и злом должно стоять независимое действие третьего лица, которое нам не подчиняется.

Следует ясно выражать несогласие с происходящим злом.

Если есть возможность отказаться от предоставления услуг или материалов для злого дела, следует сделать это.

Если должностные обязанности служащего или работника требуют такого предоставления услуг или материалов, он может их предоставить с глубоким сожалением о происходящем.

С молитвенным сокрушением мы можем участвовать в сложных отношениях, которые косвенно могут служить злу. Например, платить налоги, зная, что часть их используется для оплаты абортов.

Наши действия не должны служить соблазном для ближних.

Мы не способны иметь абсолютно чистых намерений или совершенно не участвовать в злых делах мира сего, поэтому следует молиться за себя и за ближних, которые могут оказаться вовлечены во зло.

Послесловие к книге

Очевидно, что позиция, отстаиваемая в книге, резко противоречит либеральной идеологии, поэтому либеральное государство будет стараться уничтожить традиционное христианство. Энгельгардт показывает, что христианский образ мыслей вначале будет вытеснен из публичного пространства, а потом начнет преследоваться и в той сфере, которая традиционно считалась приватной — в семье.

Действительно, правоту автора подтверждают настойчивые попытки разрушения традиционной семьи и внедрения ювенальной юстиции, предпринимаемые и в России со стороны либеральной части нашей элиты. Либеральная идеология будет стремиться к тоталитарному охвату всех сфер жизни человека и принуждать несогласных к конформизму. Инакомыслящие будут маргинализироваться, клеймиться как фундаменталисты и религиозные фанатики.

В либеральном государстве врач, пытающийся отговорить пациента от аборта или иного греха и обратиться к Богу, может подвергнуться преследованию за поведение, неэтичное с точки зрения либеральной идеологии, и это очень тревожный вывод для нас, поскольку христианин не может не свидетельствовать о своей вере. В этой связи христиане должны занимать активную позицию, противостоя общественным явлениям, которые могут иметь прямо или косвенно антихристианскую направленность. В частности, по мнению автора, такую опасность несет создание единой непрозрачной системы здравоохранения, основанной на принципах социальной справедливости, поскольку она не оставляет пространства для разных моральных позиций, а также стремится подменить заботу о вечной жизни всепоглощающей заботой о земном благополучии.

ОТНОШЕНИЕ ЦЕРКВИ К ЭКСПЕРИМЕНТАМ С ПРИРОДОЙ ЧЕЛОВЕКА

В Основах Социальной концепции, принятой на Архиерейском Соборе 2000 года говорится: «Попытки людей поставить себя на место Бога, по своему произволу изменяя и "улучшая” Его творение, могут принести человечеству новые тяготы и страдания. Развитие биомедицинских технологий значительно опережает осмысление возможных духовно-нравственных и социальных последствий их безконтрольного применения, что не может не вызвать у Церкви глубокой пастырской озабоченности.

Формулируя свое отношение к широко обсуждаемым в современном мире проблемам биоэтики, в первую очередь к тем из них, которые связаны с непосредственным воздействием на человека, Церковь исходит из основанных на Божественном Откровении представлений о жизни как безценном даре Божием, о неотъемлемой свободе и богоподобном достоинстве человеческой личности, призванной "к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе” (Флп. 3, 14), к достижению совершенства Небесного Отца (Мф. 5, 48) и к обожению, то есть причастию Божественного естества (2 Пет. 1, 4)» .

ОБ ИНН КАК АЛЬТЕРНАТИВЕ ХРИСТИАНСКОМУ ИМЕНИ И ОПАСНОСТИ ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ПРИСВОЕНИЯ ИНН

В заседании Священного Синода Русской Православной Церкви от 27 декабря 2001 года постановили: «С пониманием отнестись к мнению тех, кто не принимает ИНН как число, могущее восприниматься в качестве альтернативы христианскому имени, особенно в случаях, когда это число присваивается по принуждению, что нарушает гражданские права личности. Принимая во внимание, что Министерство РФ по налогам и сборам и Сбербанк РФ дали разъяснения, устраняющие на данный момент опасность принудительного присвоения ИНН, считать крайне важным скорейшее окончательное решение данного вопроса на законодательном уровне... дабы всем гражданам, не желающим принимать ИНН, в случае их соответствующего волеизъявления, была предоставлена такая возможность» .

О ДОКУМЕНТАХ, УДОСТОВЕРЯЮЩИХ ЛИЧНОСТЬ

В 2004 году Архиерейский Собор Русской Православной Церкви обратился к Президенту РФ с Посланием, где говорилось: «Учитывая опасения многих верующих граждан, Собор призывает государственную власть принять во внимание их озабоченность при разработке новых образцов основного документа гражданина России, который, как мы считаем, не должен содержать отметку о личном коде, а также какие-либо данные, неизвестные или непонятные владельцу документа. Необходимо приложить все усилия, чтобы развитие законодательства и административной практики в сфере идентификации граждан не ущемляло их вероисповедной и мировоззренческой свободы...

Мы также считаем, что власть должна со вниманием отнестись к просьбам верующих, которые, заботясь о сохранении своей богоданной свободы, выступают против обязательного присвоения им идентификационных номеров» .

О НЕДОПУСТИМОСТИ ДИСКРИМИНАЦИИ ГРАЖДАН И НЕОБХОДИМОСТИ АЛЬТЕРНАТИВЫ

В Заявлении Священного Синода Русской Православной Церкви от 6 октября 2005 года говорится: «Недопустимо, чтобы люди, по разным причинам отказывающиеся от участия в новой идентификационной системе, были оттеснены на обочину жизни, существенно поражены в правах, подвергнуты дискриминации при приеме на работу, распределении социальной помощи и так далее. Для таких граждан должна быть предусмотрена альтернатива, позволяющая полноценно жить в обществе, не препятствующая осуществлению их прав и свобод, пользованию законными льготами независимо от тех или иных форм идентификации личности».

О ПРИНЦИПИАЛЬНОЙ ПОЗИЦИИ ЦЕРКВИ В ОТНОШЕНИИ ЭЛЕКТРОННЫХ И ДРУГИХ ИДЕНТИФИКАТОРОВ, НЕОТЪЕМЛЕМЫХ ОТ ПРИРОДЫ ЧЕЛОВЕКА,

И О ПРАВЕ ОТКАЗА ОТ ЭЛЕКТРОННОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ ЛИЧНОСТИ

Святейший Патриарх Кирилл (еще будучи митрополитом) 2 марта 2006 года, на конференции «Развитие биотехнологий: вызовы христианской этике» в своем докладе заявил: «Особую актуальность вопросы биотехнологии приобретают в связи с использованием электронных средств учета населения. Периодически в прессе появляются материалы о возможности вживления универсальных электронных идентификаторов под кожу человека или их инкорпорирования иным способом. Мне кажется, что такие идеи следует рассматривать как одну из попыток "улучшить" Божие создание, сделать его при помощи технологии более "безопасным”и с наименьшими затратами решить задачи, связанные с безопасностью или учетом граждан. Но станет ли совершеннее Божие создание, если микрочип под кожей руки поможет фискальным органам исправнее взыскивать с него недоимки? Какими идентификаторами нам ни предложили бы пользоваться, все они должны быть отделяемы от человека. Они не должны претендовать на то, чтобы стать интегральной частью его природы – такова принципиальная позиция нашей Церкви...

И мы настаиваем на том, чтобы в России не внедрялись никакие идентификаторы, которые были бы неотъемлемы от человеческой природы, которые были бы "встроены”в него, навсегда привнесены извне в его естество. Кроме того, формирующаяся система учета, по нашему мнению, должна предусмотреть альтернативу использованию вообще любых электронных идентификаторов для тех лиц, которые считают, что подобного рода подконтрольность унижает их человеческое достоинство. Мы считаем, пусть в отношении этих лиц будет иметь место какой-то иной, традиционный учет и контроль, но человек имеет право сказать "нет” электронной идентификации своей личности».

ЗАЩИТА ЧЕЛОВЕКА ОТ ТОТАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ И ИЗМЕНЕНИЯ ЕГО ПРИРОДЫ

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своем выступлении в Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ) 2 октября 2007 года подчеркнул: «…Технологический прогресс по-новому ставит вопрос о правах человека. И верующим людям есть, что сказать по вопросам биоэтики, электронной идентификации и иным направлениям развития технологий, которые вызывают обеспокоенность многих людей. Человек должен оставаться человеком – не товаром, не подконтрольным элементом электронных систем, не объектом для экспериментов, не полуискусственным организмом. Вот почему науку и технологии также нельзя отделить от нравственной оценки их устремлений и их плодов... Настало время признать, что религиозная мотивация имеет право на существование в том числе и в публичной сфере».

НЕДОПУСТИМОСТЬ ВМЕШАТЕЛЬСТВА В ЧАСТНУЮ ЖИЗНЬ,

ТОТАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ И УПРАВЛЕНИЯ ЛИЧНОСТЬЮ

В пункте 54 Определения Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2008 года «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви» говорится:«Отвечая на обеспокоенность некоторых верующих, Собор считает, что сохранение человеческой свободы должно предполагать знание человека о том, когда он подвергается идентификации, какие данные о нем собираются, хранятся и используются государством. Недопустимы такие средства и методы электронного учета перемещений и действий людей, которые вторгались бы в их частную жизнь и делали бы возможным тотальный контроль над личностью и управление ею».

НЕДОПУСТИМОСТЬ ВНЕДРЕНИЯ ТЕХНИЧЕСКИХ СРЕДСТВ КОНТРОЛЯ И УПРАВЛЕНИЯ, ПОСТОЯННО СОПРОВОЖДАЮЩИХ ЧЕЛОВЕКА ИЛИ НЕОТДЕЛИМЫХ ОТ ЕГО ТЕЛА

В «Основах учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека», принятых Архиерейским Собором 2008 года, четко заявлено: «Частная жизнь, мировоззрение и воля людей не должны быть предметом тотального контроля... Недопустимы также сбор, концентрация и использование информации о любых сторонах жизни людей без их согласия... Методы сбора и обработки информации о людях не должны принижать человеческое достоинство, ограничивать свободу и превращать человека из субъекта общественных отношений в объект машинного управления. Еще более опасным для свободы человека станет внедрение технических средств, постоянно сопровождающих человека или неотделимых от его тела, если их можно будет использовать для контроля над личностью и управления ею» .

Там же говорится о том, что в правозащитной деятельности Русской Православной Церкви следует особо выделить: «...недопущение тотального контроля над человеческой личностью, над ее мировоззренческим выбором и частной жизнью через использование современных технологий и политических манипуляций» .

УГРОЗА БЕЗОПАСНОСТИ ГРАЖДАН И НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ГОСУДАРСТВА

В Послании Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла к Уполномоченному по правам человека в РФ В.П.Лукину от 28 июля 2009 года совершенно справедливо сказано: «...Технические возможности позволяют уже сегодня отслеживать личные контакты, перемещение, покупки, совершаемые с помощью карточек для расчетов. Собранные в результате тотального отслеживания данные о человеке могут накапливаться в одной базе. Учитывая несовершенство правовой базы и используемых технологий, их уязвимость для преступного воздействия, повсеместные утечки информации, что создает реальную угрозу не только жизни и безопасности отдельных граждан, но и государства в целом...»

НЕДОПУСТИМОСТЬ ПРИНУЖДЕНИЯ ГРАЖДАН К УЧАСТИЮ В НОВОЙ ИДЕНТИФИКАЦИОННОЙ СИСТЕМЕ

По благословению Святейшего Патриарха Кирилла 6 июля 2010 года Председателем Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиереем Всеволодом Чаплиным даны Разъяснения относительно позиции Церкви по вопросу использования новых документов и технологий идентификации граждан: «Русская Православная Церковь признает право людей не принимать определенных символов и технологий, разделяет серьезные опасения, возникающие в обществе по этому вопросу. Святейший Патриарх Кирилл и уполномоченные представители Церкви регулярно и небезуспешно поднимают данную тему на встречах с должностными лицами, ответственными за принятие решений в этой сфере, и доводят до них озабоченность чад нашей Церкви данными вопросами. При этом Церковь настаивает на исключительной добровольности участия людей в новых формах идентификации личности, что обычно находит понимание со стороны государства».

ОТНОШЕНИЕ СВЯТЕЙШЕГО ПАТРИАРХА КИРИЛЛА К ИДЕОЛОГИИ ГЛОБАЛИЗМА

В Великую Субботу, 23 апреля 2011 года, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в беседе с прихожанами московского храма во имя святителя Николая на Берсеневке высказался коротко и конкретно: «То, что глобализм – путь, ведущий к антихристу, сомнений не вызывает».

НЕОБХОДИМОСТЬ СОХРАНЕНИЯ ТРАДИЦИОННЫХ СПОСОБОВ УЧЕТА ДЛЯ ГРАЖДАН, НЕ ЖЕЛАЮЩИХ ПОДВЕРГАТЬСЯ ТОТАЛЬНОМУ КОНТРОЛЮ

В своем докладе на Архиерейском Соборе 2011 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл заявил: «Вопросы, которые волнуют общество и имеют духовно-нравственное измерение, должны быть предметом пристального внимания. Поэтому сегодня я хотел бы еще раз подчеркнуть важность системного подхода во взаимодействии с государственной властью и общественными объединениями. В связи с этим хотел бы сказать о следующем. В адрес Архиерейского Собора поступили многочисленные обращения верующих, обеспокоенных возможностью обязательного присвоения некоторых средств электронной идентификации личности. Эти обращения внимательно изучены. Церковь с пониманием относится к позиции людей, не желающих подвергаться контролю, который позволяет собирать всеобъемлющую информацию об их частной жизни, а в перспективе может быть использован для дискриминации граждан по мировоззренческому признаку. Мы продолжим диалог с государством с целью добиться возможности иметь альтернативу электронным средствам контроля и пользоваться традиционными, привычными способами подтверждения человеком своей личности при получении социальных благ и вообще при контактах с государством ...»

НЕДОПУСТИМОСТЬ ДИСКРИМИНАЦИИ ГРАЖДАН

В Пункте 45 Определения Архиерейского Собора Русской Православной Церкви «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви», принятом Собором 4 февраля 2011 года, говорится: «В связи с поступлением многочисленных обращений верующих Собор считает необходимым проведение переговоров с органами государственной власти с целью обеспечения добровольности в отношении использования электронных средств идентификации граждан, в том числе универсальных электронных карт. Люди, не принимающие их, не должны подвергаться дискриминации, в том числе при получении медицинской помощи и социальных благ» .

О ДОБРОВОЛЬНОСТИ ПРИ ПРИНЯТИИ ЛЮБЫХ ИДЕНТИФИКАТОРОВ И НЕОБХОДИМОСТИ СОХРАНЕНИЯ ТРАДИЦИОННЫХ

МЕТОДОВ УДОСТОВЕРЕНИЯ ЛИЧНОСТИ

В документе «Позиция Церкви в связи с развитием технологий учета и обработки персональных данных», принятом Архиерейским Собором 2013 года четко заявлено: «Церковь считает недопустимыми любые формы принуждения граждан к использованию электронных идентификаторов, автоматизированных средств сбора, обработки и учета персональных данных и личной конфиденциальной информации. Реализацию права на доступ к социальным благам без электронных документов необходимо обеспечить материальными, техническими, организационными и, если необходимо, правовыми гарантиями...

Документы, выдаваемые государством, не должны содержать информацию, суть и назначение которой непонятны или скрываются от владельца документа, а также символов, носящих кощунственный или нравственно сомнительный характер либо оскорбляющих чувства верующих... Особенно важным Собор считает соблюдение принципа добровольности при принятии любых идентификаторов, предполагающего возможность выбора традиционных методов удостоверения личности. Собор призывает власти государств канонического пространства нашей Церкви придерживаться данного принципа. При этом необходимо проявлять уважение к конституционным правам граждан и не дискриминировать тех, кто отказывается от принятия электронных средств идентификации».

ИЗ ПИСЬМА СВЯТЕЙШЕГО ПАТРИАРХА КИРИЛЛА ПРЕЗИДЕНТУ В.В. ПУТИНУ 2013 ГОД

«На недавно прошедшем Архиерейском Соборе 2013 года был принят документ "Позиция Церкви в связи с развитием технологий учета и обработки персональных данных”, в котором, в частности, говорится: "Основываясь на своих конституционных правах, тысячи людей, включая православных верующих, не желают по тем или иным причинам, в том числе религиозно мотивированным, принимать новую идентификационную систему, использовать документы с электронными идентификаторами личности (личным кодом, штриховым кодированием, идентификационными номерами). Многие из этих людей сообщают о нарушении их конституционных прав...”

Почтительно обращаюсь к Вам с просьбой принять законодательные меры, обеспечивающие право граждан использовать традиционные документы удостоверения личности и способы учета на бумажных носителях, а также обеспечить правовые гарантии существования, технического оснащения и финансирования традиционной системы учета. Полагаю недопустимым принуждение граждан к использованию автоматизированных средств сбора, обработки и учета персональных данных и личной конфиденциальной информации, в том числе принуждение к принятию и использованию любых средств электронной идентификации человека».

ОТВЕТ ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОГО УПРАВЛЕНИЯ ПРЕЗИДЕНТА РФ

ПАТРИАРХУ КИРИЛЛУ

Отвечая на обращение Святейшего Патриарха Кирилла, Государственно-правовое управление Президента Российской Федерации в письме от 22.01.2014 г. №А6-403 указывает: «Разделяя Вашу озабоченность по вопросу нежелания некоторой части российских граждан получать другой вид паспорта – документ нового поколения, содержащий электронные носители информации, полагаю возможным отметить, что любые формы принуждения людей к использованию электронных идентификаторов личности, автоматизированных средств сбора, обработки и учета персональных данных, личной конфиденциальной информации недопустимы... Представляется, что при решении данного вопроса необходим взвешенный, дифференцированный подход. При этом граждане Российской Федерации должны иметь право выбора получать документы, удостоверяющие личность, в виде пластиковых электронных карточек или на бумажных носителях, с использованием электронных носителей информации или без таковых».

НЕОБХОДИМОСТЬ АЛЬТЕРНАТИВНОЙ (ТРАДИЦИОННОЙ) СИСТЕМЫ УЧЕТА ГРАЖДАН

Из выступления Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Государственной Думе ФС РФ 22 января 2015 года в рамках III Рождественских Парламентских встреч: «Мы живем в эпоху стремительных перемен. Если в прошлом веке мир преобразовывался научно-техническими достижениями, то сегодня его облик меняется благодаря социальным технологиям. Однако не все перемены воспринимаются одинаково положительно разными членами общества.

Многих людей волнует, например, вторжение в их жизнь новаций, связанных с электронными средствами сбора и учета личной информации, которые на порядок повышают контроль над личностью, и не только со стороны государства, а со стороны любой организованной силы, которая владеет этими технологиями.

На мое имя поступает тысячи обращений граждан, выражающих несогласие с безальтернативным внедрением новых идентификационных технологий. Знаю, что и в органы власти поступает не меньше писем по упомянутым проблемам.

Убежден: люди должны иметь право выбора – получать документы, удостоверяющие личность, в виде пластиковых электронных карточек или в традиционном виде, с использованием электронных носителей информации или без таковых. Использование автоматизированных средств сбора, обработки и учета персональных данных, особенно конфиденциальной информации, должно производиться только на добровольной основе.

Со ссылкой на то, что это удобно для бюрократов, нельзя тотально внедрять эти технологии. Каждый из нас может оказаться в рабстве у этих технологий, под тотальным контролем. И если для кого-то мои слова сейчас не звучат как актуальные, поверьте, через какое-то время эти слова могут стать актуальными для каждого из нас. Поэтому, оставляя возможность альтернативы, мы всегда оставляем возможность выхода из-под такого тотального контроля».

Подготовил В.П.Филимонов, писатель-агиограф,

академик Православного богословского отделения Петровской академии наук и искусств,

специалист в области кибернетики и систем управления,

эксперт Межсоборного Присутствия Русской Православной Церкви в 2010-2013 гг.